Пётр Козьма (1990–1993): «Спасти газету — удержать традицию!»

Элина Нечава, магистр-журналист, и Пётр Козьма. Интервью 4 сентября 2017.

В интервью нашим корреспондентам Пётр Николаевич Козьма, редактор «Пермского университета» (1990–1993) рассказал о том, как дерзко и весело в трудные постперестроечные времена боролся за выживание газеты. Новые логотип, вёрстка, рубрики, новые способы печати… газета выжила тогда, когда большая часть вузовской прессы погибла. Пётр Козьма не только работал сам, но и неплохо учил журналистике других.

С "Пермским университетом" в переходе университета.

Пётр Николаевич, скажите, газета «Пермский университет», какой вы её застали, была в определённом смысле наследницей советского времени?

Мне всегда было легче определять мое отношение к редакторам до и после меня в семейных категориях: Шумов – мой дедушка, Бочкарева – моя мама, Соловейчик – дочка, Абасова – внучка.

"Родственники П. Козьмы: внучка (Т. Абасова) и дедушка (К. Шумов). 2013.

Такая «поколенческая» классификация позволяет понять, что каждый редактор – отражение своей эпохи, и сложно себе представить, например, что Ирина Соловейчик делала бы газету исходя из тех же принципов, какие были во времена редакторства Константина Шумова. Когда я пришел в газету, она представляла собой двусторонний листок формата А-3 с довольно хаотичным нагромождением заметок и статей, и была органом ректората, парткома, комитета ВЛКСМ и двух профкомов. Ясно, что в эпоху «толстых» перестроечных газет такой формат уже выглядел крайне несолидно, а «парткомы-профкомы» в шапке газеты казались анахронизмом. Нужно было реформировать и форму, и содержание.

Предложение возглавить газету было для меня неожиданным, поэтому представьте мои чувства: я захожу в свой новый кабинет и понимаю, что ни одного текста для газеты у меня в руках нет, зато через три дня мне нужно сдавать очередной номер. В этот момент мне помогло мое комсомольское прошлое, опыт секретаря комсомольской организации истфака и навыки редактирования студенческой газеты «Голос историка» – весьма, кстати, интересной для своего времени. Я знал много людей в университете – и студентов, и преподавателей. К ним я и обратился за экстренной помощью в подготовке материалов.

В это время в Пермь приехал великий прораб перестройки Травкин. Они тут же сбегали, взяли с этим Травкиным интервью, забили в номере три полосы «Что ждать молодежи от Травкина?». Ко второму номеру я начал уже системно подходить, думать: «ага, в колхоз уехали, надо вот про это написать, и про это…» и второй номер уже был более студенческим, системным.

Одновременно состоялась моя беседа с ректором. Я сказал ему: «У меня есть идея издавать сдвоенный номер на четырех полосах, я изменю макет и верстку. Она будет выглядеть совсем по-другому». Он ответил: «Ну, попробуйте, я даю время вам до конца года, в конце года садимся, подводим итоги».

К работе я привлек Володю Ивашкевича и разработал с ним новую концепцию газеты. Во-первых, изменилась шапка газеты. Из нее исчезли режущие глаз «парткомы-профкомы», и это уже стала просто газета Пермского университета. При этом Ивашкевич нарисовал совершенно новый логотип, на котором появилось изображение второго корпуса ПГУ.

Опять же – вот вам отражение эпох: прежний логотип был без картинки и написан жирными буквами не потому что в университете не хватало талантливых художников. Раньше газета печаталась «высокой», некачественной  печатью, поэтому буквы заголовка должны были быть максимально толстыми, без тонких штрихов. А во время моего редакторства газета уже начала печататься на офсетных машинах, и картинки стали более качественными. Володя Ивашкевич - талантливый художник и журналист, поэтому я даже отказался от полставки машинистки, и мы решили эту полставки отдать Ивашкевичу (взяли его как художника), а тексты на большой и шумной электрической машинке «Ятрань» печатал я сам.

Между прочим, в процессе изготовления нового клише с логотипом тоже возникла проблема. Для этого требовались дополнительные средства, которых в смете на издание газеты заложено не было. Тогда я пошел в профком студентов, к его секретарю Володе Пучнину. Он сказал: «Ладно, 25 рублей не такие большие деньги сейчас, а газете помочь надо. Заплатим из профсоюзных». Свое слово он сдержал, и благодаря ему газета обзавелась новой вывеской.

Но это был, наверное, последний раз, когда пришлось обращаться в профком – к одному из прежних учредителей газеты. Потому что чуть больше, чем через год, в 1991 году, когда всё в стране резко поменялось, мы подали в Дзержинский райисполком документы на перерегистрацию уже с единственным учредителем – Пермским университетом.

Пётр Козьма времён редакторства в "ПУ". Как всегда бодр и оптимистичен.

Это первое. Второе, что я предложил – новый тип верстки. На стандартной странице были три узких колонки и одна широкая. Это стало базовой версткой, и газета приобрела свой стиль, свое узнаваемое лицо. Самая большая задача была – чем наполнять эти широкие колонки по бокам страниц. В итоге там мы стали публиковать короткие заметки, собранные в одну рубрику с заголовком наверху. Так появились новые рубрики-колонки – «Официоз», «Вузинформ», «Тет-а-тет» и другие. При этом заголовок каждой рубрики сопровождался физиономией своеобразного «домовенка» газеты, и эта физиономия была разной в зависимости от тематики – например, на рубрике «Официоз» этот персонаж был изображен причёсанным и в очках, на рубрике "Их нравы" – при галстуке-бабочке, на рубрике "Студклуб" – с клоунским носом и вставшими дыбом волосами и т.д. Володя Ивашкевич предложил назвать его студентом Никанором.

Лики и гримасы домовёнка Никанора.

А Почему Никанор?

Просто забавно и оригинально звучит.

В рубрику «Вузинформ» я ставил новости органов власти по тематике высшего образования, а также интересные сообщения из газет других вузов, приходивших по почте. А рубрика «Тет-а-тет» была предназначена для той части подобных новостей, которая не могла не вызвать оторопь или улыбку. Могу не хвалась сказать, что мы по уровню были гораздо выше большинства тогдашних вузовских газет. Допустим, ивановская газета публикует стихи в память Виктора Цоя:  «Неожиданно пробил час, вот не с нами ты, вот ушел ты от нас, ты ушел от нас в твердь, под названьем земля и вернуться оттуда уже нельзя». Эта строчка – «неожиданно пробил роковой час»  –потом мучила нас в нашем ежедневном общении очень долго, совсем как у Марка Твена в его рассказе «Режьте, братцы, режьте...». Или допустим, в той же самой газете нас зацепила такая фраза: «Но особую ценность представляет не сам факт того, что у профессора была большая библиотека, и не уникальность книг, а маргинальные пометы, которые делал ученый». Мы обыгрывали это в газете – студент Никанор как бы читал вузовские газеты, находил некую подобную фразу и высказал свое парадокасальное мнение. Кстати, «Тет-а-тет» – единственная рубрика, где Никанор присутствовал как комментатор, а остальные рубрики просто были с его физиономией.

С Петром Козьмой даже сканировать газету интереснее!

Читая номера тех лет, не перестаёшь удивляться: газета не просто выживала! Она была весёлой, бойкой, и сохраняла хороший журналистский уровень!

Наша газета была лучше, чем газеты большинства других университетов. Но она была еще хороша тем, что в тяжелые 1990-ые она выжила, в отличие от тех, которые просто умерли одна за другой.

Была интересная история. С 1 января 1992 года типография издательства «Звезда» сказала, что нас печатать невыгодно. Потому что у нас маленький тираж, а возни много. Пришла эпоха коммерции, и типографии было выгоднее набирать и печатать выходившие гигантскими тиражами газеты времен перестройки. Я начал искать другие места, где можно было издавать нашу многотиражку, и при этом уложиться в скудную университетскую смету. Кроме того, большинство кустарных типографий того времени могли верстать полосы только в формате А-4, а делать из газеты тетрадку было для меня недопустимым. Мы только что вышли на солидный формат (четыре полосы формата А-3), обрели свое лицо – и все это должно было в одночасье рухнуть?

Первый номер 1992 года я печатал в Верхних Муллах. Если вы обратите внимание на эту газету, то увидите, что там ужасные шрифты, и понятно, что ее делали в какой-то кустарной программе  на коленке. Но мы были довольны, что газета вышла хотя бы в таком виде, потому что в других вузах в то время за газеты просто перестали бороться, дали им умереть. Ректор с некоторым интересом наблюдал за тем, как я корячусь. Но для меня было главным то, что он несколько раз повторял: «Деньги в рамках сметы на газету всегда есть и будут. Поэтому продолжайте работать».

А потом оказалось, что этих денег не хватает ни на одну типографию, и тогда мы пошли на очень интересную модель. В типографии Пермского университета, которую возглавлял Абашев-старший, были линотипы, и мы на этих линотипах просто отливали гранки, вырезали отпечатанные колонки текста, брали лист ватмана формата А-3, и я сидел и просто наклеивал на ватман эти полоски там, где они должны были находиться на газетной полосе.

"...Если выйдет". Своей тревоги редактор газеты в то время не скрывал.

Потом оставалось только нарисовать от руки на ватмане заголовки для статей, и мы сдавали в типографию этот лист ватмана как одно большое клише готовой газетной страницы.

"Вот каи оно было, Эля!"

Кстати, откройте секрет? Как так получилось, что при прошлом редакторе при публикации газеты после 1462 номера в мае 1990 года последовал сразу номер 1563? Куда пропала сотрня номеров?))

Это ошибка наборщика в типографии, который ставил выходные данные в шапку. Скорее всего, они в бланке заказа так написали, а наборщик просто воспроизвёл. Поскольку этот косяк был до меня, мы и заметили его не сразу. Хотели исправить, но забыли. Так у меня появился очередной скелет в шкафу – чужой скелет))

Да, мы работали вместе. Поэтому, когда настала пора уходить из газеты – я делал это со спокойной душой.

Пётр Козьма и Татьяна Абасова показывают путь в светлое будущее. 2008 год.

Вы были не только редактором, но и преподавателем на ФОПе, факультете общественных профессий ПГУ, какое-то время преподавали журналистику. Люди, закончив вашу специальность, получали соответствующие удостоверения. Там мы с вами познакомились, и я сам позже тоже такие корочки получил. Получается, ФОП где-то до 1993 года дожил, вы – последний из преподававших там журналистику, а первые проблески соответствующей специальности в университете появились в 1998-ом. Значит, вы в каком-то смысле предтеча журналистского образования в нашем вузе?

Пётр Козьма – редактор "ПУ" и преподаватель ФОП. 1992.

– Когда я преподавал – я не знал, что через несколько лет в университете начнут учить журналистов. Мне просто нравилась сама идея ФОПа – собрать людей, которые чем-то интересуются и попытаться вместе что-то сделать. При этом я не думал, что мои слушатели ринутся в журналистику и будут воспринимать учебу на ФОПе как подготовку к своей будущей профессии. А в итоге получилось именно так – по крайней мере, некоторые из них действительно стали отличными журналистами.

– Можно подвести итоги, как изменилась газета в период вашего редакторства?

– Изменилась вывеска, изменился состав учредителей – газета стала принадлежать «студентам, преподавателям и сотрудникам Пермского университета». Газета стала выходить в более солидном виде – с разворотом, на четырех полосах формата А-3 вместо двух (это было достигнуто за счет того, что номера стали сдвоенными). Она обрела свое лицо, выразившееся в оригинальной «стильной» верстке (вместо прежнего ситуативного нагромождения «шпал» и «кирпичей»), в ней появились новые постоянные  рубрики. Что касается содержания – то тут мы как раз имеем дело с отражением эпохи в жизни нашего государства, которорая не могла не затронуть даже вузовскую многотиражку.

Пётр Козьма и "Пермский университет": дружба, проверенная временем.

Очень многие люди считали своим долгом высказать свои мысли по ситуации в стране, я старался вежливо им отказывать и писать больше об университете, но все равно что-то такое мы публиковали. Ну вот например, приносит доцент Ошуркова заметку и говорит, что ее  и всех бывших коммунистов университета оскорбили. Оказалось, что в одном из номеров газеты кто-то написал, что коммунисты ПГУ поддержали ГКЧП. А между тем, университетские коммунисты протестовали, требовали вернуть власть Горбачеу. Естественно, заметку я взял, и она появилась в газете – правда, под достаточно ироничным заголовком: «В дни ГКЧП коммунисты не молчали. Они отбивали телеграмму». А в в праздничный номер, посвященный наступлению нового, 1991 года, мы поместили рисурок, который придумал я, а воплотил на бумаге Ивашкевич,  со следующим текстом:  «Картинка-раскраска. Желающий может покрасить елочку перед  Домом советов, сам Дом советов и флаг на нем в приемлемые для себя цвета». Так оказалось, что именно в следующем году флаг на Доме советов действительно поменял свой цвет – можно сказать, что это был случай моего исторического предвидения.

Картинка-раскраска. "Пермский университет". №33–34 (1579–1580). С. 3.

– Как в целом общественность воспринимала ваши новшества? Не было критиканов?

– В лицо никто не говорил. Хотя допускаю, что кому-то действительно что-то не нравилось. Самое главное – у меня была поддержка ректора. Видно было, что университет переживает непростые времена, тогда на самом деле были очень суровые годы. Удержать газету, предотвратить развал на своём участке – это в тот момент казалось важным. Мне думалось, что газета – один из элементов прежнего классического университета, который мы любили с наших студенческих лет, и который нужно было во что бы то ни стало сохранить. В ПГУ было очень много людей, кто считал так же, как и я. И все они старались что-то для этого сделать – каждый на своем месте.

– Как вы относитесь к тому, что к грядущему 70-летию газеты мы сканируем и публикуем номера газеты периода вашего редакторства, а также – периода редакторства Ирины Соловейчик и Татьяны Абасовой? А после 1990-х мы отсканируем и выложим номера 1960-х годов!

– Хорошая и полезная инициатива! Не только для ностальгических чувств редакторов, но и на радость студентам и преподавателям – тем, кто учился и работал в то время. Проект «90×60×90» одобряю и душевно поддерживаю!

С П. Козьмой беседовали
Э. Нечаева и А. Пустовалов

См. также:

Козьма П. "Мелкие вопросы вузовской жизни приобретали звучание дел государственной важности" // Пермский университет. №7 (1819). Май  2013. С. 2.

Соловейчик И. Хороший был редактор!  // Пермский университет. №1 (1819). Апрель 1624. С. 2.

Электронные версии газеты в период редактроства П. Козьмы (скан и распознавание – Э. Нечаева): 1990, 1991, 1992, 1993.