Ирина Соловейчик (1994–1996) «Мы были дружны и очень много смеялись», или Самый высокий уровень студенческой многотиражки.

Ирина Анатольевна, можете рассказать, с чего началась ваша работа в газете?

Я пришла в редакцию газеты «Пермский университет» в 1984 году, отработав по распределению учителем русского языка и литературы в сельской школе. Пришла с трепетом и восторгом! Редактор газеты Костя Шумов ждал меня после «ссылки». После года работы директор школы отдала мне трудовую книжку с формулировкой «уволена по собственному желанию» (никому больше из выпуска так не повезло!) и пожеланиями успехов в жизни. Мне было интересно работать в школе, ребята были хорошие, но я со школьной скамьи мечтала о журналистике.

 

 

 

Газета «Пермский университет» в то время была двухполоской формата А-3. Если учесть, что в тот время обязательными были материалы из парткома, двух профкомов (студенческого и профкома сотрудников), комитета ВЛКСМ, прочих официальных инстанций, простора для самовыражения оставалось мало.

Газету набирали в издательстве «Звезда» ручным набором и офсетной высокой печатью. Костя при составлении макета указывал шрифт материала, размер шрифта, с линейкой рассчитывал объем материала на полосе. При выпуске номера задерживались в издательстве допоздна: газету набирали, правили ошибки, исправленные куски текста набирали заново. А потом мы ждали, когда полосы «залитуют», т.е. они пройдут цензуру в Обллите (Областное управление по охране государственных тайн в печати). Все материалы должны быть правильные, идейно выдержанные, не должны содержать секретной информации и т.д. Так что сдача номера требовала усилий не меньше чем его подготовка.
 

Не только содержание газеты было регламентировано, таковой была вся наша жизнь. Помню самую популярную шутку КВН того времени, интеллектуальной команды из Новосибирска: «Ну что, комсомол, о чем мечтаешь? – Партия, дай порулить!» Не знаю, как она воспринимается сейчас, а тогда она вызвала бурную реакцию, потому что это было смело, и шутка была на грани фола. Коммунистическая партия была «наш рулевой», а комсомол – это резерв и верный помощник партии, и никто не шутил по этому поводу. 

Можете расказать о других редакторах "Пермского университета"?
 

Костя Шумов был молод, ироничен и демократичен. В то же время, даже при своей молодости, не был «ручным» – отстоять свою позицию мог. Работать с ним было очень комфортно. В редакцию всегда кто-то заходил поболтать, чайку попить, новостями обменяться.
 

Константин Шумов: молод, ироничен, демократичен, неприручаем.

Костя был увлечен в то время фольклором, собирал «страшилки», привезенные им из фольклорных экспедиций, дружил с фольклорным ансамблем филфака, так его это увлечение перешло в научную направленность на многие годы. Потом он ушел работать на кафедру.
 

1990-е годы – это уже совсем другое время и другая страна. К этому времени у меня уже было двое детей.
 

Когда после второго декрета я вернулась в редакцию, редактором газеты был Пётр Козьма. Пётр осуществил нашу давнюю мечту – он сделал газету 4-полоской, полностью обновил, макет сделал газету «стильной», перешел на новую верстку.
 

А как вы сами стали редактором "ПУ"? С какими людьми удалось поработать?

Пётр ушел в 1993 году. И тогда я стала редактором «Пермского университета». Прежним осталось руководство университета, но уже не было партийного контроля, не было прежней цензуры. Хотя по старой памяти нас еще пытались контролировать. Проректор В. И. Костицын, курировавший газету, предложил показывать ему готовящийся номер газеты. Я, широко улыбаясь, подтвердила готовность согласовывать газету накануне выпуска, но так обещанием дело и закончилось.
 

1990-е годы были очень пестрыми, если учесть то время роспуска коммунистической партии, СССР перестал существовать, потом инфляция, на кафедрах за шторками на окнах сотрудники ставили принесенные из дома обеды. Помню, как молодой англичанин приехал работать волонтером. Он работал в детском саду, общался с малышами, потом пришел в университет предложить свои услуги как носитель языка для общения со студентами. Он дал интересное интервью – его восприятие нашей жизни было интересным и неожиданным. А потом сотрудник ФСБ сказал, что, вернувшись, он опубликовал критический негативный материал о нашей стране.
 

И ещё помню общение с бывшим преподавателем истории КПСС Татьяной Львовной Левиной, она работала в университете в годы войны. Когда мы встретились, она была на пенсии, но бережно хранила в памяти множество событий. В 1920-е годы она жила и училась в Ленинграде, в педагогическом институте им. Герцена. Татьяна Львовна слушала выступления Зиновьева, а затем пришедшего ему на смену Кирова, видела Маяковского. Она была ярым приверженцем советского строя, иначе и быть не могло. «Какие у меня были перспективы, если бы не советская власть? Кем бы я стала? Отец мой держал керосиновую лавку в местечке…». Всю жизнь она хранила газетные вырезки с выступлениями прокурора Вышинского, перевозила при переездах с квартиры на квартиру. Я спросила, не смущал ли ее тон Вышинского, его обращения в адрес обвиняемых. Она удивилась: так он же врагов клеймил. В разговоре она с удовольствием возвращалась в те далекие, трудные военные и послевоенные годы – это был период ее активной жизни, наибольшей работоспособности, семейного счастья. Но принять то время – 1990-е годы – ей было тяжело. Она помнила, как Петрограду присвоили имя Ленина, как все ликовали. А в 1991 году городу вернули историческое название. И она сказала грустно: «Согласиться с тем, что происходит сейчас, значит – признать, что я всю жизнь учила студентов не тому».
 

Ирина Соловейчик. 2000-е годы.

 

Однажды в редакцию буквально ворвался человек. Он был крайне возбужден, рассказал с возмущением, что он много лет ведет геологический кружок в районной школе. Ездил в экспедиции с ребятами, увлек своей любимой геологией детей, они успешно сдали вступительные экзамены в Пермский университет. И вот он привез ребят, а здесь, оказывается, никто их и не ждет. Нет условий для проживания в общежитии, не предусмотрены комнаты для занятий, кухни плохо оборудованы, декан факультета не нашел возможности с ним пообщаться. И этот руководитель школьного кружка целый день ходил со мной по общежитию, показывал необорудованные комнаты, переживал, как он родителям в глаза смотреть будет. Статью мы написали вместе.

Можете рассказать о своих колегах по редакции?
 

В редакции мы работали втроем с Татьяной Абасовой и Ларисой Мартюшевой. Мы были дружны, и еще помню, что очень много смеялись. В период 1990-х годов нам хотелось сделать газету пестрой, хотелось, чтобы наряду с информационной частью и проблемными материалами в газете зазвучали живые голоса сотрудников университета, дать возможность высказать самые разные мнения.

И нам было важно дать возможность услышать студентов. Поскольку нам уже не спускали материалы с партийного «олимпа», мы собирали новостной раздел «Вузинформ» с факультетов и подразделений, постоянно разгуливая по университету. Публиковали информации из жизни других вузов города и страны. Лариса Мартюшева потом ушла работать на пермское телевидение, она состоялась как тележурналист. Затем уехала на Украину, работала в Киеве в телекомпании «Интер».
 

Команда "ПУ" 1990-х: Ирина Соловейчик, Татьяна Абасова, Лариса Мартюшева.

Кто ещё был среди авторов газеты?

Помню, что к 1990-м годам прекратился выпуск факультетских стенгазет. Они были очень яркие, творческие, хулиганские. «Голос историка», выпуски филфака… Нам хотелось, чтобы студенческие авторы не пропали, чтобы у них осталась возможность высказаться, публиковали стихи студентов. Эти молодые авторы все «состоялись» – Григорий Головчанский, Григорий Волчек, Роман Юшков.
 

Помню яркий интересный стиль Романа Юшкова, его путевой дневник из Америки «Тропик Рака», который мы публиковали частями.
 

Выбор тем тоже часто диктовало время. Так, сейчас большинство студентов находит работу уже на 2–3 курсе, и учёба на дневном отделении даже не является препятствием. А тогда в дискуссионном материале по поводу возможности совмещения учебы с работой, мнение студентки было такое: «Только если подвернется что-то интересное. Жаль тратить драгоценное время. Сто – сто пятьдесят тысяч не окупят пропущенных лекций, на которых сидишь, затаив дыхание». В статье о социальном портрете студента писали, что 70% доходов студентов – за счет помощи родителей.
 

И конечно, благодаря газете у меня была возможность общения с потрясающими людьми, учеными, которые создавали имя Пермскому государственному университету: доктором экономических наук, зав. кафедрой политэкономии Ириной Николаевной Новиковой, Виталием Михайловичем Кондаковым, Игорем Серафимовичем Утробиным – деканом философского-социологического факультета (он помогал клеить обои в комнате общежития студенту своего факультета, сказал: а что такого?), Анатолием Прокопьевичем Ивановым и многими- многими другими.

Что ещё важно добавить, когда говорим о вас и о "Пермском университете"?
 

Все редакторы «ПУ» отмечают, что у газеты был самый высокий уровень в городе среди студенческих многотиражек. Но и руководство университета всегда было лояльным по отношению к газете, и мы всегда могли рассчитывать на помощь и поддержку.
 

Это было важно, чтобы сохранить газету, когда многие предпочли от многотиражки избавиться.
 

Я работала в «Пермском университете» с 1984 по 1996 год. А потом пошла работать в сферу туризма, начала путешествовать.

Ирина Соловейчик дружит с картой мира и любит путешествовать.

И если писала, то только путевые заметки.
В настоящий момент – на пенсии, живу в Санкт-Петербурге.

 

 

Материал подготовлен

А. Пустоваловым и Э. Нечаевой.

См. также:
Номера газеты за период редактроства И. Соловейчик (скан и распознавание – Э. Нечаева):
1994, 1995, 1996–1997.