Нина Аверина (1964–1966): «Хочешь поработать ответственным секретарем университетской многотиражки?»

Нина Фёдоровна, что значимого произошло в газете во время вашего редакторства? Были изменения в дизайне, контенте, рубриках?

Я делала нашу газету всего два года, и было это более пятидесяти лет назад! У меня нет сейчас возможностей проанализировать особенности дизайна или содержание тех или иных рубрик (особенно если сравнивать с газетой времен Воронцовой), я просто расскажу то, что помню.

Когда именно вы работали в газете? Может быть, мы можем уточнить это по вашей трудовой книжке?
 

Зачем мне здесь, в Австралии (в настоящее время Н. Ф. Аверина проживает в Австрали – прим. веб-редактора), моя пермская трудовая книжка? В редакцию я пришла, кажется, в октябре (или сентябре?) 1964-го, ушла из редакции тоже в октябре – 1966-го года. Было это так. В конце лета 1964-го года я вернулись с семьей из Омска в Пермь и сразу же начала искать работу. А тут подружки мои звонят: «Не хочешь ли ты поработать ответственным секретарем университетской многотиражки? От партбюро руководит ею Франциска Леонтьевна Скитова, она в восторге от твоей кандидатуры».

 

Я сразу же согласилась, ибо и работа показалась интересной, а со Скитовой все годы студенчества была в наилучших отношениях, даже диплом у нее писала.

Как вы начали трудиться?
 

Явилась к будущему месту работы. Поразило помещение. Когда я была студенткой и газету делал историк Владислав Владимирович Мухин.

Владислав Мухин, ответственный секретарь газеты (1954–1957). 19.03.1956.

 

Редакция находилась на первом этаже старого главного корпуса (там и историко-филологический факультет тогда пребывал) во вполне приличной комнате возле центрального входа. Я у Мухина в газете не работала (может, потому он позднее принципиально не сотрудничал со мною?), но в редакции тусовалась постоянно, ибо там все свое свободное время проводила одна из лучших моих подружек (с первого курса и до сих пор) – Эля Сычёва (Зебзеева).
 

Эля Сычёва (Альмира Зебзеева) и Владислав Мухин. 5 мая 1057 года.

 

А когда я явилась устраиваться на работу, отвели меня в крошечный закуток, отгороженный от коридора на втором этаже. Скученно, неуютно, зимою очень холодно... за своим рабочим столом я нередко сидела в пальто.

 

Но я на предложение все же согласилась, главным образом, наверное, из-за Гали Воронцовой, которая была ответственным секретарём газеты до меня.
 

 

Очень она мне понравилась: красивая женщина, добрая, умная, приветливая, знающая. Филолог по образованию, но кончала не наш университет, насколько я помню, приехала в Пермь с мужем по месту распределения последнего. Газету она делала очень хорошо, ребята ее просто обожали и грустили, что она из газеты уходит. А ей, видимо, очень хотелось быть преподавателем, вот и поступила она в аспирантуру к Я. Р. Волину на кафедре истории партии. Диссертацию успешно защитила и всю трудовую жизнь (пока сей предмет бытовал) проработала в университете. Мне она изначально все толково объяснила, многому научила, познакомила со студентами, активно в газете сотрудничавшими. Словом, у нас с ней сложились весьма теплые отношения, всегда радовались, когда где-то встречались, но потом потерялись. 
 

С Франциской Леонтьевной тоже поначалу пообнимались, но позднее пришлось мне с нею туго из-за ее ужасной несобранности, вечных опозданий в самые критические моменты…
 

Отдыхала, когда она уезжала в свои любимые диалектологические экспедиции и ее заменял Юра Фоминых, ныне покойный, человек замечательный и очень талантливый, а также историк Игорь Севастьянович Капцугович, который был просто потрясающим карикатуристом (позже он стал деканом исторического факультета). Если Капцугович или Фоминых хоть чем-то газете помогали, то Скитова была чистой воды свадебным генералом: она газету лишь подписывала, коли творение мое и студентов проходило ее цензуру. (Гале Воронцовой в своё время очень повезло: ее от партбюро опекала Р. В. Комина, замечательный человек и умнейший филолог).

Раскажите, пожалуйста, о сотрудниках газеты!
 

Почти сразу же редколлегия моя сложилась обширной, способной, активной, разносторонней… Кто-то остался в наследство от Воронцовой, других сама завербовала. Например, ходила по группам филфака, особенно – к первокурсникам, и объясняла, какая это радость – работать в газете. Или читала стенные газеты – тогда наряду с печатной общеуниверситетской каждый факультет выпускал свои стенные газеты. Может, и сейчас это делается?
 

Выискивала заметки, особенно хорошо написанные. Так в газете истфака я нашла поразительное эссе некоего Жени Богословского. Разыскала автора и пригласила в газету. Итак, редколлегия сложилась, работа закипела. Конечно, кто-то уходил, кто-то приходил, но костяк в мои два года был постоянным и надежным: Витя Бочкарёв, Боря Зеленин, Рина Куликова, Люся Байбакова и другие.
 

Недостатка в материалах никогда не было. Надо сказать, что в университете очень тепло к газете относились, всегда во всем помогали. И партбюро (не считая Скитовой, которая больше мешала) и комитет комсомола, и кафедры, и деканаты… 

 

Газета была маленькой, черно-белой, но, кажется, интересной. Конечно, открывала ее всегда статья серьезная (но при этом неплохо написанная), и про съезды партии требовалось не забывать, и про учебный процесс… Но хватало места и материалам от души. Печатали стихи, интересные фото (много у нас было мастеров сего дела), карикатуры (тут блистали Юра Фоминых и Толя Королёв, он тогда отнюдь не думал стать писателем, а мечтал быть художником).

 

Публиковали также рецензии на театральные спектакли и фильмы. Из других вузовских газет нас за последнее критиковали, мол, не дело это для студенческой газеты, но на одном из совещаний, которые проводили для нас в Доме журналистов, запальчиво заступился за нас Б. Н. Назаровский. Мол, рецензии-то пишут сами студенты. Чуть не каждый день забегала в редакцию Нина Горланова с очередной рецензией на фильм. Она мечтала тогда быть кинокритиком, а я ее всячески подбадривала в этом, как нам тогда с ней казалось, прекрасном выборе.
 

А какие прямо-таки профессиональные рецензии на спектакли театра оперы и балета писал Женя Богословский! Пермский университет должен им гордиться – он стал всемирно известным египтологом, но к великому горю, скончался в 48 лет.
 

Евгений Богословский, театральный критик "Пермского университета".

А тогда он только закончил истфак и поступил в аспирантуру к Льву Ефимовичу Кертману. Кертман – замечательный ученый, но не египтолог, поэтому Женю направили к Милице Эдвиновне Матье (дети моего поколения были в восторге от ее книжки “День египетского мальчика"!). Это была величина, но очень больной человек. Женя стал ее любимейшим учеником, официально зачислен к ней в аспирантуру, затем вообще переехал в Ленинград. Мы успели стать друзьями, переписывались какое-то время. Был Е. С. Богословский потрясающей личностью, потрясающей! О нем много материала в интернете, а надо бы писать монографии!
 

 

Могу добавить, что Лёню Юзефовича открыла наша газета, опубликовав его стихотворение. Он тогда не прозу писал, стихи.
 

При Гале Воронцовой в редакции работал Боря Гашев, а когда я пришла, он уже закончил университет, забегал иногда по старой памяти, но трудился в “Молодой гвардии”, где работала тогда и моя подруга Эля Сычёва (Зебзеева). Она Борю знала прекрасно. Потом Эля перешла в издательство, где и проработала до выхода на пенсию. Там ее коллегой стал Боря Зеленин – моя опора в “Пермском университете”.

С кем-то из своих бывших сотрудников вы поддерживаете связи – сейчас, из Австралии?

Мы до сих пор переписываемся и перезваниваемся с одной из моих тогдашних студентов-членов редакции – Людмилой Васильевной Беловой (тогда – Байбаковой). Она напомнила мне, что как корреспондента «Пермского университета» её отправляли на целину и она присылала оттуда рапорты об ударном труде. И в колхозы по осени она ездила с такими же целями.

Н. Аверина и Л. Байбакова на студенческой конференции.

Также беседуем в скайпе, по телефону и переписываемся с Элей Зебзеевой. Эля – человек удивительно светлый, доброжелательный, талантливый… Она много где успела поработать: ответственным секретарём "Молодой гвардиии", главным редактором Пермского книжного издательства, редактором в других издательствах. Но о газете мухинских времен, лучше её, как мне кажется, не расскажет никто.
 

Эля Сычёва (Альмира Зебзеева) в редакции газеты. 1956–1957.

 

 

Из всех редакторов “Пермского университета», пришедших мне на смену, лично знала лишь Рину Куликову и Игоря Ивакина. Меня удивил его приход на сие место: в редакции у меня он никогда не работал. Не знаю, работал ли он у Гали Воронцовой. Но постаралась облегчить его начало. Какой Игорь был человек умный, талантливый, тонкий, уязвимый!...

Что касается “свеженьких” материалов, они отличаются от наших с Игорем тем же, чем и газета нынешняя от издания былых времен: больше профессионализма, технической оснащенности, размаха, блеска и т.д. Нет нашего сентиментализма, подснежников возле географического корпуса, а, главное, – подобных нашим девочек и мальчиков, постоянно  толкавшихся в тесном редакционном закутке и делившихся с редактором и успехами своими, и печалями…

Кажется, Ивакин возглавлял газету недолго. Его сменила Рина Куликова. Она была активнейшим членом моей редколлегии и, насколько мне известно, успешным работником. Редакторов – контролёров от партбюро не осталось, но были кураторы от филфака – опытные преподаватели, которые могли бы помочь газете с языком и стилем. Так вот при Рине куратором была моя лучшая подруга Аделаида Федоровна Любимова. Они с Риной очень подружились. Кстати, куратор от филфака по части грамотности и стиля был и при мне интеллигентнейшая Ольга Ивановна Богословская.
 

Нина Фёдоровна Аверина. Австралия, 2016 год.

См. также: Аверина, Нина Фёдоровна // Википедия.