Пермский университет поздравляет профессора Бориса Михайловича Проскурнина с юбилеем

Факультет современных иностранных языков и литератур от всей души поздравляет Бориса Михайловича Проскурнина, доктора филологических наук, профессора, заведующего кафедрой мировой литературы и культуры, декана факультета с 70-летием!

Борис Михайлович работает в сфере науки и высшего образования более 45 лет, начав свою научно-педагогическую деятельность в нашем университете и пройдя все ступени вузовской карьеры от аспиранта до профессора, заведующего кафедрой, декана. За свой добросовестный многолетний труд Борис Михайлович получил высокое звание – Почётный работник высшего профессионального образования Российской Федерации, он является членом Российской ассоциации преподавателей английской литературы, почетным членом Senior Common Room колледжа Св. Магдалены (Оксфордский университет, Великобритания), членом Координационного совета Российской ассоциации преподавателей английской литературы и главным редактором межвузовского сборника научных трудов «Проблемы метода и поэтики в мировой литературе». Борис Михайлович – участник международных проектов, автор множества научных работ по проблематике и поэтике английской литературы, талантливый педагог и научный руководитель кандидатских диссертаций.

В преддверии юбилея сотрудники управление общественных связей ПГНИУ решили поговорить с Борисом Михайловичем о первой встрече с университетом, книгах, повлиявших на его жизненный путь, и многом другом.

- Борис Михайлович, здравствуйте и огромная благодарность, что нашли время и силы для интервью. 70-летний рубеж – значимое событие в жизни любого человека. Хотя, как говорят спортсмены, «я живу не секундами триумфа, а годами тренировок». Давайте поговорим, что стоит за Вашей марафонской дистанцией и что помогает Вам стремиться вперёд.
- Ваши первые книги? Сказочные герои, и почему?

- «Серая шейка» Д.Н. Мамина-Сибиряка и «Филлипок» Л.Н. Толстого. Хотя дома у нас всегда были книги, особенной аурой обладали те, что мы брали в библиотеке. А это были первые книги, взятые мною в поселковой библиотеке в первом классе. Герои и пейзажи этих книг – то, что меня окружало с ранних лет жизни: наш дом стоял вблизи соснового леса, у пруда, в окружении Уральских гор.

Я вырос в горняцком посёлке Лёвиха между Екатеринбургом и Нижним Тагилом, недалеко от Невьянска, известного еще с петровских времен. На медном руднике работал мой отец. Мама одно время работала в школе пионервожатой и даже год преподавала немецкий язык, а потом долгое время руководила детским сектором в поселковом Дворцом культуры «Горняк». Наверное, отсюда моя тяга к искусству, сцене и пр.

- Какой Вы запомнили Вашу первую встречу с Университетом? Каким предстал филологический факультет?

- 7 июля 1968 года, необычайно яркий, солнечный, тёплый день. Папа решил взять отгулы, именно с ним я первый раз попал в Пермь и в университет, подавая документы для поступления.

Об университете и обучении иностранным языкам я мечтал с сознательного школьного возраста. Хотя поначалу во мне боролись две «любви» - к химии и английскому. Победила последняя. Я, по правде говоря, мечтал о Ленинградском университете, тогда он казался мне более доступным, чем московские вузы. Подать документы в Пермь посоветовала мамина подруга, вняв ее просьбам посоветовать мне что-нибудь поближе.

Помню, мы шли к университету тополиной аллеей, тянувшейся вдоль железнодорожной насыпи, и я был поражён видом, открывшимся на корпус №2, который тогда был главным (собственно, как я узнал позже, с этого здания и начинался «мешковский» университет).

При виде внушительного, величественного здания, у меня «ёкнуло» в сердце: «задержаться бы здесь!» Тогда я и представить себе не мог, что с этим местом будет связана вся моя жизнь и судьбы моих близких.

Общежитие №8, в котором располагался «филфак», напротив, вызвало ощущение камерности. И именно «восьмёрка» вскоре стала для меня родным домом: я прожил в ней четыре года.

Ещё один день отчётливо врезался в мою память: 30 августа 1968 года, когда я вошёл в тогдашний главный корпус и увидел свою фамилию в числе принятых на факультет. А внизу, под документом стояла роскошная подпись декана Соломона Юрьевича Адливанкина.

Помню, что моё вступительное сочинение по литературе проверял Леонид Владимирович Сахарный, известный лингвист и замечательный, полный юмора и иронии человек. И с С.Ю. Адливанкиным, и с Л.В. Сахарным, и с Л.Н.Мурзиным, и С.Я.Фрадкиной – звездами тогдашнего филфака – я впоследствии, не побоюсь сказать, сдружился на ниве художественной самодеятельности; общение с ними подарило мне огромную радость, а Соломона Юрьевича я уже долгие считаю главным эстетическим и этическим примером для себя.

- Каким запомнился родной факультет? Отношение к студенческому и преподавательскому быту, настроение эпохи в целом – как бы Вы описали?

- Будучи «романо-германцем», я всё же, теснее общался с «русистами»: сказывалась общежитская жизнь. Кроме того, на первом куре у меня были сложные отношения с преподавателем английского, и потому я увлекся зарубежной литературой, а также и художественной самодеятельностью. Чуть позже язык помог мне раскрыть глубину любимых книг английских писателей, и тут я искренне признателен Ксении Владимировне Веселухиной и Анне Марковне Подгаец, которые помогли мне не потерять окончательно любовь к английскому языку, а наоборот, открыть его красоту заново.

1968 – 1973 годы запомнились мне как «излёт оттепели» с ее ощущением свободы и принадлежности большому миру. Мне кажется, что и общее настроение было иным: мы были гораздо более близкими, чем сейчас, когда людей разнят и жизненный опыт, и политическая позиция, и социальное положение.

Студенчество стало для меня той счастливой порой, которую вспоминаешь с особой теплотой: в университете я познакомился с будущей женой, встретил друзей, которые навсегда вошли в мою жизнь. Со студенчеством и университетом связаны два самых радостных момента в моей жизни – рождение дочерей.

- Борис Михайлович, помните ли Вы предметы, которые давались Вам особенно нелегко? Получилось ли у Вас найти «лекарство» от скучной или неинтересной учёбы?

- Определённо военная подготовка. Помню, на одном из экзаменов майор Лапшин, ветеран войны, взглянув на мою зачётку, пестревшую отметками «отлично», едко заметил: «Что ж, теперь мы увидим истинное понимание жизни». От одной схемы пистолета Макарова уже рябило в глазах, пальцы путались в затворах, пружинах, выбрасывателях, втулках и прочих хитроумных деталях. Обилие материала воспринималось как тарабарщина на неведомом мёртвом языке. Признаться честно, зачёт я вызубрил наизусть. Попытки майора разбавить мой ответ комментариями и вопросами, я пресёк категоричной полумольбой: «Прошу, не перебивайте меня! Иначе собьюсь и буду рассказывать заново!».

- Кого Вы считаете своими учителями? Чьим именам хотели бы отдать должное?

- Возможно, сломаю традицию восприятия филологического факультета как женского цветника, но в его истории были яркие и громкие мужские имена. Уже мною упомянутые Соломон Юрьевич Адливанкин, Леонид Владимирович Сахарный, Леонид Николаевич Мурзин. Не могу не назвать Александра Андреевича Бельского, основателя и декана филологического факультета, заведующего кафедрой зарубежной литературы университета. Именно Александр Андреевич руководил моими курсовыми и дипломной работой. Именно он в 1973 г. пригласил меня на кафедру – вначале как почасовика, а потом и на полную ставку. Именно он первым поверил в мои научные успехи и вдохновлял меня в начале написания кандидатской диссертации, будучи моим руководителем до своего скоропостижного ухода из жизни в августе 1977 г.
Отдельного упоминания заслуживают мои близкие коллеги и наставники - Аделаида Фёдоровна Любимова, Наталия Самойловна Лейтес, Раиса Федоровна Яшенькина, Тамара Степановна Тетерина, Анна Марковна Подгаец. С каждым из этих людей связаны памятные моменты; и ещё многие заслуживают упоминания в отдельном интервью. Я искренне признателен моей филологической семье за поддержку все эти годы. Как и московским моим учителям – Нине Павловне Михальской и Геннадию Викторовичу Аникину, ведущим англистам страны в 1960-е – 1980-е гг. Геннадий Викторович, ведущий научный сотрудник ИМЛИ АН СССР, был руководителем моей кандидатской на завершающем этапе, а Нина Павловна, создатель Российской ассоциации преподавателей английской литературы, – оппонентом моей докторской. В их замечательном доме я бывал всякий раз, когда приезжал в Москву поработать в библиотеках, побывать на конференциях, окунуться в московскую научную жизнь.

- Ваша любимая страна, после России? Предположу, побратимские связи, которые берут истоки с Ваших личных научных контактов, сыграли в этом свою роль?

- Безусловно, Англия. Я благодарен судьбе, что именно там я провёл самое долгое время, выпавшее на зарубежные поездки. Уже с прилётом в аэропорт Хитроу я начинаю чувствовать себя в своей стихии. Вторым домом считаю Оксфорд – город, ставший близким моему сердцу.

Вместе с тем, я отдаю себе отчёт, что англичане-политики редко когда играли позитивную роль в отношениях с Россией. В личном плане англичане могут показаться снобами, как и русские – безбашенными. Но это налёт, который сходит при близком общении. Рад сказать, что я и мои британские друзья - мы доверяем друг другу полностью.

- Литературное произведение, в котором Вы бы хотели жить, как альтернативная реальность?

- Английский роман 1920-х годов: Ивлин Во, Вирджиния Вульф, Джозеф Конрад, Джон Голсуорси. Может показаться странным, учитывая мою специализацию на Викторианской эпохе. Особенно по душе «Возвращение в Брайдсхед» Ивлина Во, в котором ностальгически и по-человечески трепетно рисуется Англия, памятная сердцу, а не уму. Не менее любопытно было бы побывать в мире Джордж Элиот, романами которой я занимаюсь уже лет двадцать пять и о которой я написал не один десяток статей и несколько книг.  

Ряд моих работ посвящен идеологическим, поэтологическим и образным перекличкам романов Джордж Элиот и Ивана Сергеевича Тургенева. Приятен комплимент британских коллег, в частности, Джона Ригналла, одного из ведущих «элиотоведов» в современной Британии, которые отметили на недавней конференции в Лестере, что мне удалось выразить «любопытный и интересный взгляд на Элиот с сохранением изначальной близости к нам, англичанам». Это тем более важно, учитывая скептицизм, который западные учёные выражали в отношении советских литературоведов. В процессе курса лекций, прочитанного мной за рубежом, в Тюбингенском университете, мои коллеги-преподаватели признавались, что «не подозревали такой раскрепощённости мышления и свободы от идеологических оков» у русского исследователя.

Действительно, если говорить о литературе, «зарубежники» переживали идеологические перекосы гораздо легче, чем «русисты». Хотя и не без сложностей: так, в советские были под запретом Джеймс Джойс, Вирджиния Вульф, Дэвид Герберт Лоуренс, Джордж Оруэлл… Ключевые фигуры для английского литературного процесса ХХ в.

Я безмерно рад, что вместе с моим другом и соратником, преподавателем Оксфордского университета Карен Хьюитт вот уже 15 лет мы в нашем семинаре «Современная британская литература в российских и белорусских университетах» знакомим коллег с новыми, неизданными ещё в России произведениями современной английской литературы. Важно, что это не фестиваль, не празднество, а напряжённая работа; и приятно, что это долгосрочный проект. Поддержанный фондом «Оксфорд-Россия», наш семинар позволяет преподавателям из Владивостока, Хабаровска, Благовещенска, Петропавловского-Камчатского и других отдалённых уголков России, не говоря уже о центральной и южной России, стать частью большого профессионального сообщества, вызывая ощущение единства, что мы одна страна, один мир. Участие в этом процессе англичан, которые консервативны по своей природе, дорогого стоит.  

В определённой степени, быть инициатором и проводником этих перемен позволяет мне должность заведующего кафедрой мировой литературы и культуры, и в первую очередь, декана факультета. В своё время я выдвигал свою кандидатуру на выборах декана филологического факультета, чем наверняка насторожил коллег-«русистов». Я об этом не жалею. Сегодня эту должность по праву занимает Борис Вадимович Кондаков, мой коллега и соратник, а я руковожу отдельным факультетом. Каждый из нас делает то, что может и даже больше.

- Борис Михайлович, с Вашим именем связана работа факультета СИЯЛ и кафедры современных иностранных языков и литератур, установление побратимства с Оксфордом, открытие Викторианского центра, многочисленные конференции, печатные труды и журналы, преподавание и диалог с учёными, обучающие школы национального масштаба…  Колоссальный объём нагрузок! Откуда Вы черпаете силы? Удалось ли Вам найти секрет человеческого счастья?

- Огромные силы мне придают две вещи – семья и работа. Они способны эти силы и отнимать, но дарят гораздо больше. Я черпаю огромный заряд в общении с внуками. Удивительно, но приход в родной деканат иногда придаёт мне силы в задачах, которые не ладились дома: сажусь за стол и моментально делаю то, что отнимало время и усилия вне университета. Секрет человеческого счастья я вижу в любви любимой женщины, близких, друзей и коллег. И, конечно, в любви к работе.

Борис Михайлович! Мы желаем Вам крепкого здоровья, дальнейших успехов в педагогической и научной деятельности, благополучия Вам и Вашим родным.

Факультет современных иностранных языков и литератур,
управление общественных связей