Воспоминания о ВОВ: "Мы научились слушать голос войны"

Приближается День Победы. К сожалению, этот праздник уже не встретит Нонна Ивановна Зенкова, ветеран Пермского университета, много лет отдавшая работе в Естественнонаучном институте. 19 апреля 2014 год Нонна Ивановна ушла от нас. 

 

В память о замечательной женщине публикуем ее воспоминания о Великой Отечественной войне. 

 

статья была напечатана в газете «Пермский университет» № 2, март 2010 г.

 

Война, особенно впервые её дни, казалась нам, школьникам, и далёкой, и недолгой. Были уверены, что она скоро закончится. Да иначе и быть не могло. Во весь голос мы распевали тогда песню, в которой главными были слова о том, что если враг на нашу страну нападёт, он будет разбит на его же земле. Иначе быть не могло. 
 

Но вот шли неделя за неделей, а всё получалось не так, как мы пели. Немецкие войска подошли уже к Донбассу, а наша Ростовская область совсем рядом. Папа ушёл на фронт, но вскоре его отозвали: в тылу нужны специалисты угольной промышленности. 

 

Мне сразу отказали — ещё нет 18 лет, да и худенькая, слабая, а там, сказал военный комиссар, надо будет канаты таскать

 

Спокойная обстановка длилась у нас недолго, пока немцы не прорвали фронт на Украине и не двинулись на восток. 
 

В это время я узнала, что комсомол обратился к девушкам идти служить в военно-морском флоте. Мне сразу отказали — ещё нет 18 лет, да и худенькая, слабая, а там, сказал военный комиссар, надо будет канаты таскать. Но канатами меня не запугали, я всё же настояла на своём. Взяли. Вместе со всеми забралась в эшелон. 

Родители по распоряжению городского комитета партии вместе с семьями других руководителей на крестьянской повозке направились в сторону Сталинграда. Но это уже другая трагическая история. 
 

Эшелон наш девчачий прибыл в Анапу. Через день, познакомившись в дороге, уже не узнавали друг друга, потому что всех нас переодели в матросскую форму. Правда, вместо брюк выдали юбки. В те годы женщинам было неприлично ходить в брюках. А в остальном все мы стали настоящими моряками, снова стали узнавать друг друга. Многие из нас впервые увидели море. Где-то война, а здесь яркое солнце, жарко. Мы ещё не догадывались, что скоро и нас война догонит. 

В Анапе только что разместилась Севастопольская школа связи учебного отряда Черноморского флота. Там, в Севастополе, идут сейчас тяжёлые бои, и школе там нет места. Здесь, в Анапе, нас хотят обучить специальности радистов. Дали послушать, как пищит морзянка. Некоторые оказались неспособны запомнить показанные нам знаки. Их будут обучать другим специальностям. Флоту нужны разные специалисты. 

А вот и война, на которую мы так торопливо собирались. Немецкие войска заняли наш Ростов и двинулись на Кубань. Нашу школу построили в походную колонну и направили по приморскому шоссе в сторону Новороссийска. 

 

Перенесли меня туда, положили на палубу под стоявшую шлюпку, прикрыв от ветра. Сидят рядом девочки, плачут. Надо привыкать к войне, на которую мы так настойчиво рвались

 

Прошли этот город, впереди Геленджик. Ноги уже не идут, но добрались до порта. Лучше бы сюда не приходить — на порт налетели немецкие самолёты. Мы укрыться не успели — бомба рванула рядом. В результате — тяжёлая контузия, которая на всю жизнь сделала меня инвалидом. Можно было, конечно, отказаться от изучения морзянки, освоить другую специальность. Я, наоборот, скрыла от командования последствия этой контузии. 

Когда самолёты улетели, санитар и девочки вытащили меня, стали бинтовать голову, останавливать кровотечение. В порту нас ждал боевой корабль. Перенесли меня туда, положили на палубу под стоявшую шлюпку, прикрыв от ветра. Сидят рядом девочки, плачут. Надо привыкать к войне, на которую мы так настойчиво рвались. 

Корабль идёт быстро, но немецкие самолёты то появляются вблизи, то уходят. Корабль всё время меняет курс. Лежим под шлюпкой, но от бомбы, если она рванёт рядом, это не укрытие. Ночью пришли в порт Поти. Здесь нас уже ждут, здесь будет наша школа. 

Полгода шла учёба с утра до вечера. Морзянке нас научили, но мы не предполагали, какие трудности нас ждут впереди. Нашу группу для дальнейшего прохождения службы направили в разведотдел фронта. Радоваться бы и гордиться, но мы не предполагали, что нас ждёт впереди. Оказалось, что азбуку Морзе нам надо учить заново. В школе нас учили принимать радиограммы и писать текст буквами русского алфавита, а здесь, в разведке, делать это надо буквами латинского шрифта, ведь немцы по-русски писать не будут. Как переучить руку, которая с первого класса школы привыкла писать по-русски? 

Научили. В воинской части быстро научат тому, что необходимо. 

И вот пришло время заступить на вахту. Рядом сидит радист, который служит в разведке уже не первый год. К ручкам приёмника прикасаться мне пока нельзя. Это делает радист. Что-то пищит в моих наушниках. Это, говорит радист, немецкий аэродром, и называет его. Как это он узнаёт, думаю. А потом, ещё повернув ручку приёмника, называет другие станции противника — это румынская военно-морская база, это немецкая станция в Симферополе. Всё больше понимаю, что мне в этом никогда не разобраться. 

 

Мы научились слушать голос войны, раскрывать оперативные планы и замыслы противника. Это был наш вклад в будущую Победу

 

А радист сидит рядом и всё пишет, пишет. Он следит за работой одной или двух радиостанций. Остальные, что пищат в наушниках, его не интересуют — их сообщения принимают другие. 
 

Всё больше убеждаюсь, мне никогда не научиться так легко и свободно делать то, чему нас так долго учили. А тут ещё писать надо не нашими буквами. 

Так проходят день за днём, а потом и год за годом. И уже смешной кажется растерянность первых дней. Мы наконец-то научились слушать голос войны, раскрывать оперативные планы и замыслы противника. Начинаем понимать, что это наш вклад в будущую Победу. 
 

Впереди снова Новороссийск, освобождённый от немцев. Перед нами стоит новая задача — обеспечить высадку наших десантов на крымскую землю. Два года назад немцам удалось полностью овладеть Крымом, захватить нашу главную военно-морскую базу на Чёрном море — Севастополь. 
 

У нас возникла ещё одна проблема, разрешить которую, как мы не бьёмся, не можем. В Чёрном море появились немецкие подводные лодки. Должна же у них быть радиосвязь. Как её найти? Но надо понять их систему связи. Наконец-то нашли зацепку. Подводная лодка выходила в эфир на 15-20 минут. За это время нужно было услышать этот сигнал и с помощью пеленгаторов установить её место в море. 

 

В то время радиолокаторов у нас не было. А как важно было заранее знать, когда появятся у наших берегов немецкие самолёты. Помогла физика, её эффект Доплера. Дело в том, что если радист самолёта при взлёте с аэродрома будет передавать радиограмму, тональность сигнала его передатчика будет изменяться — звук будет то выше, то ниже. По нашим сообщениям на перехват немцев, которые поднимались с крымских и кавказских аэродромов, отправлялись наши истребители. 
 

Ещё два года назад, когда я впервые села на вахту, о таких хитростях и премудростях я и понятия не имела. 
 

Наступил май 1944-го. Мне выпало счастье в составе передовой группы участвовать в штурме Севастополя. Бои были тяжёлыми. Отступать немцам было некуда. Они использовали все укреплённые районы, построенные нами ещё два года назад, когда мы 250 дней отражали атаки немцев. И вот сейчас они должны понимать, что наступило время расплаты. В историю вошёл самый тяжёлый бой — штурм Сапун-горы, во время которого погибло много наших солдат. По дорогам, когда мы продвигались по городу, поразило огромное количество трупов солдат и, как ни странно, лошадей. 
 

В тот день, когда был освобождён Севастополь, мне исполнилось 20 лет. Впереди был ещё год войны, год до Победы.